Команда
все новостиИлья Жигулев: Мечтаю сыграть в одной команде с сыном
Илья Жигулев был одним из любимых воспитанников Сергея Галицкого. Тот факт, что ему первому из академии «Краснодара» предложили контракт с основной командой – говорит сам за себя. В родном клубе Илья, к сожалению, сыграл не так много: всего 23 матча. Покатавшись по арендам («Тосно», «Урал», «Ротор») и съездив на год в польский «Заглембе», Жигулев оказался в «Пари НН». Автор Sport24 Тигран Арутюнян поговорил с Ильей и узнал, как футбольная судьба унесла его так далеко от родного «Краснодара».
– Ты один из немногих российских футболистов, которые не побоялись поехать в Европу. Как это было?
– Это было лето 2021-го года. У меня оставалось полгода контракта с «Краснодаром». В основной команде на меня не рассчитывали, поэтому я числился в «Краснодаре-2». В какой-то момент появился вариант с польским «Заглембе», и я решил попробовать. Всегда мечтал играть в Европе.
– Как тебя встретила Польша?
– Ехал туда, думая только о футболе – меня вообще не интересовали политические моменты. Первые две недели после подписания контракта ходил воодушевленный. Был рад, что у меня начинается новый этап в карьере.
– По зарплате сильно упал?
– Вырос! Раза в полтора. Когда курс скакал, так вообще в два раза больше выходило.
– Население Любина всего 75 тысяч человек. Не тяжело привыкнуть после огромного Краснодара?
– Мне нравилось. Пусть Любин и маленький город, но он классно расположен – три часа до Берлина, полтора – до Дрездена, три – до Праги. На выходные можно было выбираться туда. Первое время жил в Любине один – без семьи, но быстро адаптировался. У меня были хорошие отношения с одноклубниками. Я всегда был и буду убежден – нет плохих национальностей, есть плохие люди. Поначалу в Польше все было отлично. Но потом началось то, что началось.
– В тот день я проснулся раньше всех – жена с сыном еще спали. Начал собираться на тренировку. Потом сел завтракать, открыл соцсети – и всё увидел.
– Сразу понял, что в Польше тебя скоро не будет?
– Если честно – это последнее, о чем я думал. Как я уже сказал, до 24 февраля я вообще не интересовался политикой, поэтому был в шоке от таких новостей. Потом пришло чувство страха за жену и сына. Мы где-то две недели не выходили из квартиры. Вернее, выходил только я, когда нужно было ехать на тренировку.
– Как на случившееся отреагировали в команде?
– Многие ребята поддержали меня. Но в заявку на игры я попадать перестал. Понимал, к чему всё идет. Федерация давила на клуб, чтобы со мной побыстрее разорвали контракт. Насколько знаю, одного мотогонщика сразу же попросили из страны.
– Не знал об этой истории.
– После 24 февраля в Польше началась русофобия в интернете. По польскому ТВ открыто пропагандировалась ненависть к русским. У многих людей из-за этого затуманился разум.
– Лично у тебя были проблемы?
– Смотри: после начала всех событий в Польшу приехали где-то пять миллионов украинских беженцев. Они почти все разговаривают на русском. Даже в таком маленьком городе, как Любин, можно было услышать русскую речь. Может, люди думали, что я тоже украинец. Наверное, если бы ходил и кричал, что я русский, то у меня были бы проблемы.
– Как ты уезжал из Польши?
– У меня оставался еще год контракта с «Заглембе», поэтому мы долго договаривались о разрыве. Расстались в итоге нормально: мне выплатили компенсацию, мы пожали руки, и я уехал. Кстати, с деньгами там вообще получилась интересная ситуация.
– Какая?
– Первые три зарплаты мне приходили на «Сбербанк», где у меня был открыт иностранный счет. Потом мне сказали, что из-за этого могут быть проблемы, и я сделал карту их местного банка. После 24 февраля курс сильно скаканул, и я на все евро, которые лежали на «Сбере», купил рубли. Тогда 1 евро стоил 129 рублей, так что вышел в плюс я прилично.
– А что стало с картой польского банка?
– Онлайн-банк был привязан к польской сим-карте. Ее у меня заблокировали (потому что долго ей не пользовался), поэтому вывести деньги я не мог. Там лежала практически вся зарплата за полгода и сумма, которую мне выплатили в качестве компенсации за разрыв контракта.
– Так и остались замороженными?
– Нет, почему? Тратить-то можно. Прошлой зимой был в отпуске в Дубае – там расплачивался только польской картой. И на этих зимних сборах тоже использовал ее. В итоге деньги на ней кончились только месяц назад.
– Чем тебе запомнятся девять месяцев в Польше?
– Положительных воспоминаний больше, чем отрицательных. Это был очень крутой опыт. Жаль, что все так закончилось.
– После отъезда из Польши ты был на просмотре в «Спартаке». Как тебя туда занесло?
– После Польши я какое-то время вообще ничего не делал – проводил время с семьей. Потом поехал в Москву, поддерживал форму со «Спартаком-2». Там тогда работал Бушманов, мы с ним знакомы по молодежной сборной. Он с радостью меня принял.
– Почему не обратился в «Краснодар»? Думаю, просто потренироваться и с ними можно было бы.
– В тот момент у них хватало своих проблем. Ты же помнишь, как оттуда уезжали легионеры. Плюс у Сергея Николаевича были свои личные проблемы. В такой ситуации я просто не хотел напрашиваться. Но, думаю, если бы обратился – мне бы точно помогли.
– Понял. Продолжай.
– Про что я говорил?
– Про «Спартак».
– Точно. Летом, когда открылось трансферное окно, на меня вышли «Нижний», «Торпедо» и «Факел» – делали конкретные предложения. При этом, агент рассказал, что есть вариант поехать на просмотр в «Спартак». По его словам, Каттани знал меня еще со времен, когда я играл за молодежную сборную.
– Почему выбрал просмотр в «Спартаке», а не подписание контракта с другим клубом? Мечта?
– Не то, чтобы мечта. Я воспитанник «Краснодара», это мой родной дом – всегда хотел играть там. А на просмотр в «Спартак» поехал, чтобы попытаться зацепиться за топ-клуб. Жалел бы, если бы не поехал.
– Что тебе там обещали?
– Изначально мне сказали: «Пройдешь сбор, а потом уже примем решение». Я надеялся, что всё будет быстро – не хотел терять время. Прошел сборы, меня подзывает Каттани: «Все супер. Я тобой доволен, Абаскаль – тоже». Он попросил дать ему немного времени, чтобы разрулить кое-какие нюансы.
– Что за нюансы?
– Тем летом в «Спартак» вернулось много игроков из аренды. Чтобы подписать меня, нужно было освободить заявку – заново отправить этих ребят по арендам, либо опустить насовсем. Пока Каттани решал этот вопрос, я продолжал тренироваться со «Спартаком» и даже сфоткался в их форме – все было готово к моему официальному представлению. Все, кроме контракта.
– Что было дальше?
– Начался сезон, проходит два тура – и Каттани уходит. Подумал про себя: «Весело! А мне что делать?» Через несколько дней Абаскаль позвал меня на разговор: «Илья, извини, но мы не можем тебя подписать. Мне очень жаль, ты действительно хороший футболист». Мы достаточно тепло попрощались. Как я понял, проблему с заявкой решить не удалось – многие ребята, которые вернулись в «Спартак», остались. Например, Урунов ушел уже в тот момент, когда я подписался с «Нижним».
– Не обидно, что впустую потратил почти месяц?
– Не считаю, что впустую. Конечно, хотелось остаться, но это в любом случае был классный опыт. Мне понравилось работать с Абаскалем, у него крутые тренировки, все через мяч. Он тогда только пришел в команду, и было видно, что всеми способами хочет сплотить коллектив. Устраивал нам всякие тимбилдинги.
– Например?
– Как-то организовал нам квест по базе. По всей территории разбросали пять заданий, которые нужно было выполнить. Задания были не связаны с футболом – в основном на внимательность и ловкость. Кто первый – тот победил. Плюс давали очки за победы в двусторонках. Та команда, которая набрала меньше всех очков, оплачивала ужин в конце сборов. Я был не в проигравшей команде, но на ужин так и не сходил – к тому времени в «Спартаке» меня уже не было.
– После просмотра в «Спартаке» ты все-таки подписался с «Нижним». В этом сезоне, до травмы, у тебя всего 240 минут в РПЛ. Тебя это не напрягает?
– Раньше остро реагировал, когда меня не выпускали – мог обидеться на тренера и специально делать все спустя рукава. Много раз обжигался на этом. С возрастом стал спокойнее. Если мало играю, значит нужно просто больше работать. Обычно я не задаю вопросов тренерам о своем игровом времени…
– Но?
– В этом сезоне была ситуация, когда я не играл 5-6 матчей. Решил подойти к Сергею Николаевичу Юрану, чтобы узнать: чего не хватает.
– И что он ответил?
– «Все в порядке, продолжай так же работать. Я на тебя рассчитываю». И в следующих матчах я действительно стал чаще выходить. Я не из тех, кто будет сидеть на жопе ровно и просто получать зарплату. На каждой тренировке стараюсь доказывать свою состоятельность.
– Игроки, работавшие с Юраном, говорят о нем, как об отличном мотиваторе. Помнишь самый яркий диалог с ним?
– Самый запоминающийся спич был в прошлом сезоне, когда он только пришел в «Нижний». Мы шли в зоне вылета – Николаевич всех собрал и сказал: «Кто не верит, что мы останемся в Премьер-лиге – можете уходить, в команде вас больше не будет». Все были воодушевлены этими словами. Юран придал и до сих пор придает нам уверенности.
– Юран запрещает своим игрокам ругаться матом. Тебе хоть раз пихал за лексику?
– Пару раз грозился выгнать с тренировки (смеется). Я особо не матерюсь, но иногда проскальзывает. Сейчас стараюсь ругаться только себе под нос. Николаевич сам не матерится, поэтому справедливо, что требует того же от нас.
– Но он признавался, что у него иногда вылетает матерное слово-паразит. Особенно когда говорит о судействе на флеш-интервью.
– Его можно понять – несправедливость обычно вызывает только такие эмоции. Лично для себя я давно решил, что не буду обсуждать судейство.
– Любишь поговорить с арбитрами?
– Кстати, да! Моя первая игра в РПЛ была против «Спартака». Судил Безбородов. В одном моменте мне показалось, что в ворота «Спартака» нужно было ставить пенальти. Потом на фотографиях я увидел себя – с безумными глазами орущего на Безбородова. Хотя после игры я даже не помнил, что у меня были такие эмоции.
– Бывает.
– С Пашей Кукуяном у меня вообще давняя история противостояния (улыбается). Он судил меня, когда мне было еще 18 лет. Я тогда играл за «Краснодар-2» во второй лиге, а Паша как раз судил зону «Юг». В одном матче у нас с ним была прям серьезная заруба – я орал на него матом, он мне матом отвечал. Через какое-то время встретились с ним уже в Премьер-лиге.
– Снова поорали друг на друга?
– В этот раз все было интеллигентно. Я только в одном моменте, когда он пошел смотреть ВАР, подошел и культурно спросил: «Паш, ну чего там?» После матча пожали руки, он мне с улыбкой сказал: «Молодец. Наконец-то начал за языком следить».
– Давай теперь про «Краснодар». Я немного запутался, когда готовился к нашему интервью.
– В каком плане?
– В одних источниках первым воспитанником «Краснодара», дебютировавшим за клуб, считается Комличенко. В других – ты. Так кто же?
– Хорошо, что ты задал этот вопрос. А то многие реально до сих пор не могут разобраться. Первые воспитанники «Краснодара», которые дебютировали за взрослую команду – Олег Ланин и Саша Марченко. Они вышли в матче Кубка России в 2013-м. Потом был Коля Комличенко. Он первым из воспитанников сыграл в Премьер-лиге. Саня Агеев стал первым, кто вышел в еврокубковом матче.
– А где в этом списке ты?
– Рассказываю. У всех пацанов, которых я назвал, даже при том, что они провели за основную команду минимум одну игру – были контракты с «Краснодаром-2». А я стал первым воспитанником, который подписал контракт с основной командой. При том, что дебютировал позже них.
– Теперь все понятно. Вообще ты попал в академию «Краснодара», как только она открылась – в 2008-м. Помнишь, как это было?
– Изначально я играл за команду из поселка Черноморский. С нашего района регулярно собирали ребят и отправляли играть на край. После какого-то турнира меня, Игоря Коновалова и Влада Павлюченко (племянника Ромы) забрали с СДЮШОР №5. В 2008-м году появился «Краснодар»: сразу запустили академию и начали собирать лучших ребят с Краснодарского края. Когда приехал на краснодарскую базу, офигел! Натуральные поля, крутые раздевалки. Мне было всего 12 лет, но я уже тогда понимал, что хочу остаться. Так и получилось.
– Какие у тебя были отношения с главным человеком в «Краснодаре» – Сергеем Галицким?
– Он знает меня с 12 лет. За это время у нас было много разных бесед. У Сергея Николаевича очень сильная энергетика и напористость. У нас были и есть хорошие отношения. Он всегда говорил, что верит – я стану футболистом. Помню одну историю с ним.
– Давай.
– Я тогда только попал в «Краснодар». У нас должна была быть просмотровая игра, а я, как назло, забыл бутсы! На первый тайм одолжил у одного парня, на второй – у другого. Хорошо сыграл, подчищал в центре и даже забил гол. Сергей Николаевич после игры подошел к нашим тренерам: «Вы что, пацану не можете бутсы купить?!» Подумал, что к ним в академию какой-то голодранец приехал (смеется).
– Свой первый матч во взрослом футболе ты провел не за «Краснодар», а за молдавскую команду, которую почти никто не знает в России – «Милсами». Как ты там оказался?
– Объясню. Я долго играл за «Краснодар-2». В какой-то момент понял, что надо расти. Все-таки 20 лет, а я все во второй лиге сижу. Появился вариант с молдавским клубом «Милсами», и я поехал туда. У нас была классная команда, первый круг чемпионата мы закончили на первом месте. Это очень крутой результат, учитывая, что в главной команде Молдавии «Шерифе» футболисты получали по 30-40 тысяч евро получали, а нас потолок был 5 тысяч. И то – не платили (смеется).
– Что дальше?
– Зимой вернулся в «Краснодар» – у нас изначально была договоренность, что я еду с ними на первый зимний сбор, прохожу его и возвращаюсь в «Милсами». Посреди сезона команду возглавил Шалимов, с которым мы были хорошо знакомы по «Краснодару-2». Я хорошо провел сбор.
– Так.
– После первого сбора нам дали выходные. Я уехал к родителям домой. Уже начал собирать вещи, чтобы полететь на сбор к «Милсами». И тут за день до вылета мне звонит Леонидыч (Хашиг).
– Что сказал?
– Он передал трубку Сергею Николаевичу: «Илья, ты остаешься. Мы дадим тебе контракт с первой командой». Когда положил трубку, счастью не было предела. Орал, прыгал, бегал по всей хате. В первую же неделю после рестарта сезона я сыграл в Кубке России против «Урала», в РПЛ со «Спартаком» и в Лиге Европы против «Сельты». Это была просто мечта.
– Чувствовал себя звездой?
– Нет, но в городе начали узнавать – как раз после матча с «Сельтой». Был один смешной случай. Стоял в торговом центре, покупал кофе. Ко мне подошла женщина: «Ой, Илья, я вас узнала, вы такой молодец». Мы сфоткались. За всей этой картиной наблюдал какой-то пьяный мужик, который сидел за соседним столиком. После того, как женщина ушла, он подошел ко мне с озадаченным видом: «Слушай, а ты вообще кто?» (смеется). Я засмущался, ответил: «Никто» и отошел от него.
– Шапи и Игнатьев после подписания жирных контрактов сразу взяли себе крутые тачки. Какие были у тебя проявления звездности?
– Ну, если покупку квартиры в ипотеку можно считать проявлением звездности, то, наверное, это. Машину себе взял только после того, как закрыл ипотеку.
– У кого в «Краснодаре» была самая крутая тачка? Не считая Галицкого, конечно.
– А сам как думаешь?
– У Смолова?
– Конечно. У него было несколько машин, но самая классная – «Lamborghini Aventador». Узнал, что она у него есть, чисто случайно. Смотрел интервью Феди, там у него спросили насчет этой машины. Он открестился: «Это вообще не моя, неправду пишут». Через несколько дней приезжаю на базу, стоит эта Ламба – номера 010. Понятно, чья (смеется).
– Шалимов сейчас комментирует в СМИ все, что происходит в нашем футболе. Какой тебе запомнилась работа с ним?
– При Михалыче у меня был первый и единственный штраф в карьере.
– Расскажи.
– Нужно понимать: я очень пунктуальный человек, когда речь идет о команде – на все мероприятия всегда прихожу вовремя. Но один раз что-то пошло не так. Я был в молодежной сборной. В «Краснодаре» расписание нам обычно скидывали в общий чат. Но я тогда купил новый телефон, и все беседы почистились – актуального расписания у меня не было. Вернулся из сборной, а на следующий день уже надо было ехать на тренировку. Специально пораньше приехал на базу, чтобы уточнить график. Смотрю, написано: сбор во столько-то, тренировка во столько-то.
– Что дальше?
– Я не спеша пошел разминаться в зал. Потом сходил в туалет. Возвращаюсь – а раздевалка все еще пустая, хотя до начала тренировки не так много времени. В голове сразу вопрос: «Где все?» Вышел в коридор, чтобы еще раз посмотреть расписание, и вижу: перед тренировкой нам поставили теорию. А я этого просто не заметил!
– Неприятно.
– У нас тогда была странная система штрафов – не процент, а фиксированная сумма. За опоздание – сто тысяч рублей. Это где-то четверть моей тогдашней зарплаты. Учитывая, что я тогда еще и ипотеку выплачивал – вообще больно. Побежал в кабинет для теорий, думая, что получится войти как-то незаметно. Задний ряд, как назло, был занят легионерами, и единственное свободное место было прямо напротив Шалимова. Ну что делать – зашел, сел: «Простите за опоздание». Он нормально отреагировал: «Ничего страшного. Алексеичу занесешь потом».
– Алексеичу?
– Аджинджалу. Он был помощником Шалимова и еще отвечал за штрафы. В той ситуации он меня очень выручил – после теории подошел к Шалимову попросить за меня: «У пацана зарплата не такая большая. Куда ему эти 100 тысяч?» В итоге Михалыч согласился на десятку (улыбается).
– Отскочил.
– Еще помню, была история в «Краснодаре-2». Играли на тренировке в квадрат, а Михалыч стоял рядом – подавал мячи. За теми, которые укатывались далеко, бегал второй тренер – пинал их в сторону Шалимова, чтобы он мог закинуть их обратно к нам в квадрат. И вот в какой-то момент Михалыч попятился назад, наступил на мяч и грохнулся (смеется). Мы все просто умерли от смеха. Шалимов же встал и начал орать на второго тренера. Того было реально жалко.
– Нашел крайнего?
– Ага. Но это был еще не конец. В «Краснодаре» была фишка – снимали на камеру даже тренировки, чтобы потом провести разбор. Шалимов собирает всю команду на теорию, включает этот момент и начинает пихать второму тренеру: «Ну, смотри. Вот первая передача – неплохая. Вторая – тоже ничего. Ну а вот эта! Куда ты мне под спину отдаешь!?» Стало еще смешнее, мы все снова выпали.
– Почему из всех тренеров «Краснодара» тебе доверял только Шалимов?
– С Мусаевым у меня тоже все было нормально. Когда летом 2018-го я вернулся из аренды в «Тосно», Олегыч сразу сказал, что рассчитывает на меня. Галицкий тоже хотел, чтобы я остался. Но тогда Парфенов, с которым я работал как раз в «Тосно», возглавил «Урал» и позвал меня к себе. «Краснодар» меня не отпускал. При этом играл я не сказать, что часто. В какой-то момент сам решил подойти к Мусаеву: «Олегыч, может мне все-таки в аренду?»
– А он что?
– «Потерпи еще чуть-чуть. Ты будешь играть, не переживай». Но во мне тогда сыграл юношеский максимализм, хотелось здесь и сейчас. В итоге выпросил аренду в «Урал». Там у меня пошла череда травм: за сезон я сыграл где-то пять матчей. Спустя время признаю, что уходить в «Урал» было ошибкой – нужно было оставаться в «Краснодаре» и ждать шанса. После моего ухода Мусаев начал подтягивать из второй команды Утю (Уткина) и Черникова, они получали свои минуты. Думаю, если бы я остался, тоже бы играл.
– Почему после возвращения из «Урала» тебя спустили в «Краснодар-2»? Ты ведь был уже достаточно опытным футболистом.
– Это обидная история. После того, как я вернулся из Екатеринбурга, Арам Ардашевич (Фундукян) рассказал, что меня хочет забрать швейцарский «Лугано».
Знакомый Сергея Николаевича владел какой-то долей этого клуба, поэтому трансфер был реален. Я сразу же согласился – всегда хотел поиграть в Европе. Тем более «Лугано» тогда регулярно играл в еврокубках.
– Так.
– Я спокойно прошел первый летний сбор с «Краснодаром». После него ко мне подошел Мусаев и сказал, что на второй сбор я еду с «Краснодаром-2»: «Хочу посмотреть на молодых ребят. А ты все равно поедешь в аренду в «Лугано». Я без вопросов поехал в дубль и ждал официальных бумаг от швейцарцев. Чтобы трансфер состоялся, знакомый Сергея Николаевича должен был полностью выкупить права на «Лугано» – только в этом случае он мог приглашать свой тренерский штаб и своих новичков. За пять дней до закрытия трансферного окна мне звонят и говорят, что выкупить клуб не получилось…
– Клубы из РПЛ, которые тоже звали меня к себе, уже укомплектовали составы. Уходить было попросту некуда. Я совсем поник. Пришлось отбегать сезон в «Краснодаре-2».
– После него ты с концами уехал – в Польшу. Не обидно, что твоя история с родным «Краснодаром» закончилась именно так?
– История не закончилась. Галицкий говорил, что всегда будет ждать меня домой. Я сто процентов еще вернусь в свой «Краснодар». В любой роли.
– И финальное. Какая сейчас у тебя мечта?
– Сыграть официальный матч в одной команде со своим сыном. Я уже посчитал – когда ему будет 16, мне будет 40. В общем – шансы есть.
Тигран АРУТЮНЯН, SPORT24
– Ты один из немногих российских футболистов, которые не побоялись поехать в Европу. Как это было?
– Это было лето 2021-го года. У меня оставалось полгода контракта с «Краснодаром». В основной команде на меня не рассчитывали, поэтому я числился в «Краснодаре-2». В какой-то момент появился вариант с польским «Заглембе», и я решил попробовать. Всегда мечтал играть в Европе.
– Как тебя встретила Польша?
– Ехал туда, думая только о футболе – меня вообще не интересовали политические моменты. Первые две недели после подписания контракта ходил воодушевленный. Был рад, что у меня начинается новый этап в карьере.
– По зарплате сильно упал?
– Вырос! Раза в полтора. Когда курс скакал, так вообще в два раза больше выходило.
– Население Любина всего 75 тысяч человек. Не тяжело привыкнуть после огромного Краснодара?
– Мне нравилось. Пусть Любин и маленький город, но он классно расположен – три часа до Берлина, полтора – до Дрездена, три – до Праги. На выходные можно было выбираться туда. Первое время жил в Любине один – без семьи, но быстро адаптировался. У меня были хорошие отношения с одноклубниками. Я всегда был и буду убежден – нет плохих национальностей, есть плохие люди. Поначалу в Польше все было отлично. Но потом началось то, что началось.
– Помнишь, как узнал утренние новости 24 февраля?
– Сразу понял, что в Польше тебя скоро не будет?
– Если честно – это последнее, о чем я думал. Как я уже сказал, до 24 февраля я вообще не интересовался политикой, поэтому был в шоке от таких новостей. Потом пришло чувство страха за жену и сына. Мы где-то две недели не выходили из квартиры. Вернее, выходил только я, когда нужно было ехать на тренировку.
– Как на случившееся отреагировали в команде?
– Многие ребята поддержали меня. Но в заявку на игры я попадать перестал. Понимал, к чему всё идет. Федерация давила на клуб, чтобы со мной побыстрее разорвали контракт. Насколько знаю, одного мотогонщика сразу же попросили из страны.
– Не знал об этой истории.
– После 24 февраля в Польше началась русофобия в интернете. По польскому ТВ открыто пропагандировалась ненависть к русским. У многих людей из-за этого затуманился разум.
– Лично у тебя были проблемы?
– Смотри: после начала всех событий в Польшу приехали где-то пять миллионов украинских беженцев. Они почти все разговаривают на русском. Даже в таком маленьком городе, как Любин, можно было услышать русскую речь. Может, люди думали, что я тоже украинец. Наверное, если бы ходил и кричал, что я русский, то у меня были бы проблемы.
– Как ты уезжал из Польши?
– У меня оставался еще год контракта с «Заглембе», поэтому мы долго договаривались о разрыве. Расстались в итоге нормально: мне выплатили компенсацию, мы пожали руки, и я уехал. Кстати, с деньгами там вообще получилась интересная ситуация.
– Какая?
– Первые три зарплаты мне приходили на «Сбербанк», где у меня был открыт иностранный счет. Потом мне сказали, что из-за этого могут быть проблемы, и я сделал карту их местного банка. После 24 февраля курс сильно скаканул, и я на все евро, которые лежали на «Сбере», купил рубли. Тогда 1 евро стоил 129 рублей, так что вышел в плюс я прилично.
– А что стало с картой польского банка?
– Онлайн-банк был привязан к польской сим-карте. Ее у меня заблокировали (потому что долго ей не пользовался), поэтому вывести деньги я не мог. Там лежала практически вся зарплата за полгода и сумма, которую мне выплатили в качестве компенсации за разрыв контракта.
– Так и остались замороженными?
– Нет, почему? Тратить-то можно. Прошлой зимой был в отпуске в Дубае – там расплачивался только польской картой. И на этих зимних сборах тоже использовал ее. В итоге деньги на ней кончились только месяц назад.
– Чем тебе запомнятся девять месяцев в Польше?
– Положительных воспоминаний больше, чем отрицательных. Это был очень крутой опыт. Жаль, что все так закончилось.
– После отъезда из Польши ты был на просмотре в «Спартаке». Как тебя туда занесло?
– После Польши я какое-то время вообще ничего не делал – проводил время с семьей. Потом поехал в Москву, поддерживал форму со «Спартаком-2». Там тогда работал Бушманов, мы с ним знакомы по молодежной сборной. Он с радостью меня принял.
– Почему не обратился в «Краснодар»? Думаю, просто потренироваться и с ними можно было бы.
– В тот момент у них хватало своих проблем. Ты же помнишь, как оттуда уезжали легионеры. Плюс у Сергея Николаевича были свои личные проблемы. В такой ситуации я просто не хотел напрашиваться. Но, думаю, если бы обратился – мне бы точно помогли.
– Понял. Продолжай.
– Про что я говорил?
– Про «Спартак».
– Точно. Летом, когда открылось трансферное окно, на меня вышли «Нижний», «Торпедо» и «Факел» – делали конкретные предложения. При этом, агент рассказал, что есть вариант поехать на просмотр в «Спартак». По его словам, Каттани знал меня еще со времен, когда я играл за молодежную сборную.
– Почему выбрал просмотр в «Спартаке», а не подписание контракта с другим клубом? Мечта?
– Не то, чтобы мечта. Я воспитанник «Краснодара», это мой родной дом – всегда хотел играть там. А на просмотр в «Спартак» поехал, чтобы попытаться зацепиться за топ-клуб. Жалел бы, если бы не поехал.
– Что тебе там обещали?
– Изначально мне сказали: «Пройдешь сбор, а потом уже примем решение». Я надеялся, что всё будет быстро – не хотел терять время. Прошел сборы, меня подзывает Каттани: «Все супер. Я тобой доволен, Абаскаль – тоже». Он попросил дать ему немного времени, чтобы разрулить кое-какие нюансы.
– Что за нюансы?
– Тем летом в «Спартак» вернулось много игроков из аренды. Чтобы подписать меня, нужно было освободить заявку – заново отправить этих ребят по арендам, либо опустить насовсем. Пока Каттани решал этот вопрос, я продолжал тренироваться со «Спартаком» и даже сфоткался в их форме – все было готово к моему официальному представлению. Все, кроме контракта.
– Что было дальше?
– Начался сезон, проходит два тура – и Каттани уходит. Подумал про себя: «Весело! А мне что делать?» Через несколько дней Абаскаль позвал меня на разговор: «Илья, извини, но мы не можем тебя подписать. Мне очень жаль, ты действительно хороший футболист». Мы достаточно тепло попрощались. Как я понял, проблему с заявкой решить не удалось – многие ребята, которые вернулись в «Спартак», остались. Например, Урунов ушел уже в тот момент, когда я подписался с «Нижним».
– Не обидно, что впустую потратил почти месяц?
– Не считаю, что впустую. Конечно, хотелось остаться, но это в любом случае был классный опыт. Мне понравилось работать с Абаскалем, у него крутые тренировки, все через мяч. Он тогда только пришел в команду, и было видно, что всеми способами хочет сплотить коллектив. Устраивал нам всякие тимбилдинги.
– Например?
– Как-то организовал нам квест по базе. По всей территории разбросали пять заданий, которые нужно было выполнить. Задания были не связаны с футболом – в основном на внимательность и ловкость. Кто первый – тот победил. Плюс давали очки за победы в двусторонках. Та команда, которая набрала меньше всех очков, оплачивала ужин в конце сборов. Я был не в проигравшей команде, но на ужин так и не сходил – к тому времени в «Спартаке» меня уже не было.
– После просмотра в «Спартаке» ты все-таки подписался с «Нижним». В этом сезоне, до травмы, у тебя всего 240 минут в РПЛ. Тебя это не напрягает?
– Раньше остро реагировал, когда меня не выпускали – мог обидеться на тренера и специально делать все спустя рукава. Много раз обжигался на этом. С возрастом стал спокойнее. Если мало играю, значит нужно просто больше работать. Обычно я не задаю вопросов тренерам о своем игровом времени…
– Но?
– В этом сезоне была ситуация, когда я не играл 5-6 матчей. Решил подойти к Сергею Николаевичу Юрану, чтобы узнать: чего не хватает.
– И что он ответил?
– «Все в порядке, продолжай так же работать. Я на тебя рассчитываю». И в следующих матчах я действительно стал чаще выходить. Я не из тех, кто будет сидеть на жопе ровно и просто получать зарплату. На каждой тренировке стараюсь доказывать свою состоятельность.
– Игроки, работавшие с Юраном, говорят о нем, как об отличном мотиваторе. Помнишь самый яркий диалог с ним?
– Самый запоминающийся спич был в прошлом сезоне, когда он только пришел в «Нижний». Мы шли в зоне вылета – Николаевич всех собрал и сказал: «Кто не верит, что мы останемся в Премьер-лиге – можете уходить, в команде вас больше не будет». Все были воодушевлены этими словами. Юран придал и до сих пор придает нам уверенности.
– Юран запрещает своим игрокам ругаться матом. Тебе хоть раз пихал за лексику?
– Пару раз грозился выгнать с тренировки (смеется). Я особо не матерюсь, но иногда проскальзывает. Сейчас стараюсь ругаться только себе под нос. Николаевич сам не матерится, поэтому справедливо, что требует того же от нас.
– Но он признавался, что у него иногда вылетает матерное слово-паразит. Особенно когда говорит о судействе на флеш-интервью.
– Его можно понять – несправедливость обычно вызывает только такие эмоции. Лично для себя я давно решил, что не буду обсуждать судейство.
– Любишь поговорить с арбитрами?
– Кстати, да! Моя первая игра в РПЛ была против «Спартака». Судил Безбородов. В одном моменте мне показалось, что в ворота «Спартака» нужно было ставить пенальти. Потом на фотографиях я увидел себя – с безумными глазами орущего на Безбородова. Хотя после игры я даже не помнил, что у меня были такие эмоции.
– Бывает.
– С Пашей Кукуяном у меня вообще давняя история противостояния (улыбается). Он судил меня, когда мне было еще 18 лет. Я тогда играл за «Краснодар-2» во второй лиге, а Паша как раз судил зону «Юг». В одном матче у нас с ним была прям серьезная заруба – я орал на него матом, он мне матом отвечал. Через какое-то время встретились с ним уже в Премьер-лиге.
– Снова поорали друг на друга?
– В этот раз все было интеллигентно. Я только в одном моменте, когда он пошел смотреть ВАР, подошел и культурно спросил: «Паш, ну чего там?» После матча пожали руки, он мне с улыбкой сказал: «Молодец. Наконец-то начал за языком следить».
– Давай теперь про «Краснодар». Я немного запутался, когда готовился к нашему интервью.
– В каком плане?
– В одних источниках первым воспитанником «Краснодара», дебютировавшим за клуб, считается Комличенко. В других – ты. Так кто же?
– Хорошо, что ты задал этот вопрос. А то многие реально до сих пор не могут разобраться. Первые воспитанники «Краснодара», которые дебютировали за взрослую команду – Олег Ланин и Саша Марченко. Они вышли в матче Кубка России в 2013-м. Потом был Коля Комличенко. Он первым из воспитанников сыграл в Премьер-лиге. Саня Агеев стал первым, кто вышел в еврокубковом матче.
– А где в этом списке ты?
– Рассказываю. У всех пацанов, которых я назвал, даже при том, что они провели за основную команду минимум одну игру – были контракты с «Краснодаром-2». А я стал первым воспитанником, который подписал контракт с основной командой. При том, что дебютировал позже них.
– Теперь все понятно. Вообще ты попал в академию «Краснодара», как только она открылась – в 2008-м. Помнишь, как это было?
– Изначально я играл за команду из поселка Черноморский. С нашего района регулярно собирали ребят и отправляли играть на край. После какого-то турнира меня, Игоря Коновалова и Влада Павлюченко (племянника Ромы) забрали с СДЮШОР №5. В 2008-м году появился «Краснодар»: сразу запустили академию и начали собирать лучших ребят с Краснодарского края. Когда приехал на краснодарскую базу, офигел! Натуральные поля, крутые раздевалки. Мне было всего 12 лет, но я уже тогда понимал, что хочу остаться. Так и получилось.
– Какие у тебя были отношения с главным человеком в «Краснодаре» – Сергеем Галицким?
– Он знает меня с 12 лет. За это время у нас было много разных бесед. У Сергея Николаевича очень сильная энергетика и напористость. У нас были и есть хорошие отношения. Он всегда говорил, что верит – я стану футболистом. Помню одну историю с ним.
– Давай.
– Я тогда только попал в «Краснодар». У нас должна была быть просмотровая игра, а я, как назло, забыл бутсы! На первый тайм одолжил у одного парня, на второй – у другого. Хорошо сыграл, подчищал в центре и даже забил гол. Сергей Николаевич после игры подошел к нашим тренерам: «Вы что, пацану не можете бутсы купить?!» Подумал, что к ним в академию какой-то голодранец приехал (смеется).
– Свой первый матч во взрослом футболе ты провел не за «Краснодар», а за молдавскую команду, которую почти никто не знает в России – «Милсами». Как ты там оказался?
– Объясню. Я долго играл за «Краснодар-2». В какой-то момент понял, что надо расти. Все-таки 20 лет, а я все во второй лиге сижу. Появился вариант с молдавским клубом «Милсами», и я поехал туда. У нас была классная команда, первый круг чемпионата мы закончили на первом месте. Это очень крутой результат, учитывая, что в главной команде Молдавии «Шерифе» футболисты получали по 30-40 тысяч евро получали, а нас потолок был 5 тысяч. И то – не платили (смеется).
– Что дальше?
– Зимой вернулся в «Краснодар» – у нас изначально была договоренность, что я еду с ними на первый зимний сбор, прохожу его и возвращаюсь в «Милсами». Посреди сезона команду возглавил Шалимов, с которым мы были хорошо знакомы по «Краснодару-2». Я хорошо провел сбор.
– Так.
– После первого сбора нам дали выходные. Я уехал к родителям домой. Уже начал собирать вещи, чтобы полететь на сбор к «Милсами». И тут за день до вылета мне звонит Леонидыч (Хашиг).
– Что сказал?
– Он передал трубку Сергею Николаевичу: «Илья, ты остаешься. Мы дадим тебе контракт с первой командой». Когда положил трубку, счастью не было предела. Орал, прыгал, бегал по всей хате. В первую же неделю после рестарта сезона я сыграл в Кубке России против «Урала», в РПЛ со «Спартаком» и в Лиге Европы против «Сельты». Это была просто мечта.
– Чувствовал себя звездой?
– Нет, но в городе начали узнавать – как раз после матча с «Сельтой». Был один смешной случай. Стоял в торговом центре, покупал кофе. Ко мне подошла женщина: «Ой, Илья, я вас узнала, вы такой молодец». Мы сфоткались. За всей этой картиной наблюдал какой-то пьяный мужик, который сидел за соседним столиком. После того, как женщина ушла, он подошел ко мне с озадаченным видом: «Слушай, а ты вообще кто?» (смеется). Я засмущался, ответил: «Никто» и отошел от него.
– Шапи и Игнатьев после подписания жирных контрактов сразу взяли себе крутые тачки. Какие были у тебя проявления звездности?
– Ну, если покупку квартиры в ипотеку можно считать проявлением звездности, то, наверное, это. Машину себе взял только после того, как закрыл ипотеку.
– У кого в «Краснодаре» была самая крутая тачка? Не считая Галицкого, конечно.
– А сам как думаешь?
– У Смолова?
– Конечно. У него было несколько машин, но самая классная – «Lamborghini Aventador». Узнал, что она у него есть, чисто случайно. Смотрел интервью Феди, там у него спросили насчет этой машины. Он открестился: «Это вообще не моя, неправду пишут». Через несколько дней приезжаю на базу, стоит эта Ламба – номера 010. Понятно, чья (смеется).
– Шалимов сейчас комментирует в СМИ все, что происходит в нашем футболе. Какой тебе запомнилась работа с ним?
– При Михалыче у меня был первый и единственный штраф в карьере.
– Расскажи.
– Нужно понимать: я очень пунктуальный человек, когда речь идет о команде – на все мероприятия всегда прихожу вовремя. Но один раз что-то пошло не так. Я был в молодежной сборной. В «Краснодаре» расписание нам обычно скидывали в общий чат. Но я тогда купил новый телефон, и все беседы почистились – актуального расписания у меня не было. Вернулся из сборной, а на следующий день уже надо было ехать на тренировку. Специально пораньше приехал на базу, чтобы уточнить график. Смотрю, написано: сбор во столько-то, тренировка во столько-то.
– Что дальше?
– Я не спеша пошел разминаться в зал. Потом сходил в туалет. Возвращаюсь – а раздевалка все еще пустая, хотя до начала тренировки не так много времени. В голове сразу вопрос: «Где все?» Вышел в коридор, чтобы еще раз посмотреть расписание, и вижу: перед тренировкой нам поставили теорию. А я этого просто не заметил!
– Неприятно.
– У нас тогда была странная система штрафов – не процент, а фиксированная сумма. За опоздание – сто тысяч рублей. Это где-то четверть моей тогдашней зарплаты. Учитывая, что я тогда еще и ипотеку выплачивал – вообще больно. Побежал в кабинет для теорий, думая, что получится войти как-то незаметно. Задний ряд, как назло, был занят легионерами, и единственное свободное место было прямо напротив Шалимова. Ну что делать – зашел, сел: «Простите за опоздание». Он нормально отреагировал: «Ничего страшного. Алексеичу занесешь потом».
– Алексеичу?
– Аджинджалу. Он был помощником Шалимова и еще отвечал за штрафы. В той ситуации он меня очень выручил – после теории подошел к Шалимову попросить за меня: «У пацана зарплата не такая большая. Куда ему эти 100 тысяч?» В итоге Михалыч согласился на десятку (улыбается).
– Отскочил.
– Еще помню, была история в «Краснодаре-2». Играли на тренировке в квадрат, а Михалыч стоял рядом – подавал мячи. За теми, которые укатывались далеко, бегал второй тренер – пинал их в сторону Шалимова, чтобы он мог закинуть их обратно к нам в квадрат. И вот в какой-то момент Михалыч попятился назад, наступил на мяч и грохнулся (смеется). Мы все просто умерли от смеха. Шалимов же встал и начал орать на второго тренера. Того было реально жалко.
– Нашел крайнего?
– Ага. Но это был еще не конец. В «Краснодаре» была фишка – снимали на камеру даже тренировки, чтобы потом провести разбор. Шалимов собирает всю команду на теорию, включает этот момент и начинает пихать второму тренеру: «Ну, смотри. Вот первая передача – неплохая. Вторая – тоже ничего. Ну а вот эта! Куда ты мне под спину отдаешь!?» Стало еще смешнее, мы все снова выпали.
– Почему из всех тренеров «Краснодара» тебе доверял только Шалимов?
– С Мусаевым у меня тоже все было нормально. Когда летом 2018-го я вернулся из аренды в «Тосно», Олегыч сразу сказал, что рассчитывает на меня. Галицкий тоже хотел, чтобы я остался. Но тогда Парфенов, с которым я работал как раз в «Тосно», возглавил «Урал» и позвал меня к себе. «Краснодар» меня не отпускал. При этом играл я не сказать, что часто. В какой-то момент сам решил подойти к Мусаеву: «Олегыч, может мне все-таки в аренду?»
– А он что?
– «Потерпи еще чуть-чуть. Ты будешь играть, не переживай». Но во мне тогда сыграл юношеский максимализм, хотелось здесь и сейчас. В итоге выпросил аренду в «Урал». Там у меня пошла череда травм: за сезон я сыграл где-то пять матчей. Спустя время признаю, что уходить в «Урал» было ошибкой – нужно было оставаться в «Краснодаре» и ждать шанса. После моего ухода Мусаев начал подтягивать из второй команды Утю (Уткина) и Черникова, они получали свои минуты. Думаю, если бы я остался, тоже бы играл.
– Почему после возвращения из «Урала» тебя спустили в «Краснодар-2»? Ты ведь был уже достаточно опытным футболистом.
– Это обидная история. После того, как я вернулся из Екатеринбурга, Арам Ардашевич (Фундукян) рассказал, что меня хочет забрать швейцарский «Лугано».
Знакомый Сергея Николаевича владел какой-то долей этого клуба, поэтому трансфер был реален. Я сразу же согласился – всегда хотел поиграть в Европе. Тем более «Лугано» тогда регулярно играл в еврокубках.
– Так.
– Я спокойно прошел первый летний сбор с «Краснодаром». После него ко мне подошел Мусаев и сказал, что на второй сбор я еду с «Краснодаром-2»: «Хочу посмотреть на молодых ребят. А ты все равно поедешь в аренду в «Лугано». Я без вопросов поехал в дубль и ждал официальных бумаг от швейцарцев. Чтобы трансфер состоялся, знакомый Сергея Николаевича должен был полностью выкупить права на «Лугано» – только в этом случае он мог приглашать свой тренерский штаб и своих новичков. За пять дней до закрытия трансферного окна мне звонят и говорят, что выкупить клуб не получилось…
– Ой.
– После него ты с концами уехал – в Польшу. Не обидно, что твоя история с родным «Краснодаром» закончилась именно так?
– История не закончилась. Галицкий говорил, что всегда будет ждать меня домой. Я сто процентов еще вернусь в свой «Краснодар». В любой роли.
– И финальное. Какая сейчас у тебя мечта?
– Сыграть официальный матч в одной команде со своим сыном. Я уже посчитал – когда ему будет 16, мне будет 40. В общем – шансы есть.
Тигран АРУТЮНЯН, SPORT24
популярные новости
все новости