Алексей Хитрюк: Профессия журналиста – самая интересная!
В международный день спортивного журналиста, 2 июля 2021 года, свой 50-летний юбилей отпраздновал Алексей Владимирович Хитрюк, немало пишущий о нашей команде.
Алексей Хитрюк на протяжении пяти лет (1997-2001) работал пресс-атташе в нижегородском «Локомотиве» под руководством легендарного Валерия Овчинникова, был собкором «Советского спорта» в Нижнем, трудился на благо газет «Губерния», «Город и горожане», сотрудничал и продолжает сотрудничать с хоккейным «Торпедо» и еженедельником «Футбол-Хоккей НН», а сегодня материалы Алексея Владимировича можно увидеть на сайтах Sportbox и Матч ТВ.
Предлагаем вашему вниманию большое юбилейное интервью с Алексеем ХИТРЮКОМ.
Нижний Новгород стал второй родиной
- Алексей, ты уже давно живешь и работаешь в Нижнем. А откуда ты родом?
- Я родился в городе Перми, где прожил первые 12 лет своей жизни. С детства вникал в профессию отца (Владимир Константинович Хитрюк был известным в нашей стране спортивным журналистом – авт.). Он лет с 6-7 стал брать меня на различные соревнования: от спидвея до футбольных матчей пермской «Звезды». Так что я любил, ценил спорт и начал понимать нюансы профессии журналиста в довольно юном возрасте.
- Насколько я помню, ты закончил английскую спецшколу и иняз?
- До пятого класса я учился в обычной школе. Потом мы переехали в Архангельск, где прожили три с половиной года. Там я учился в английской спецшколе. А когда отцу предложили в 1987 году выбор между Киевом и Горьким, на семейном совете мы решили выбрать город на Волге. Я тогда учился в девятом классе, а спецшкола №13 (как удачно!) оказалась ближайшей от нашего дома. Ее и окончил. По своему складу ума я, скорее, гуманитарий. Факультета журналистики в Горьком тогда не было, и я выбрал иняз. Правда, изначально считал, что вряд ли буду переводчиком или учителем иностранного языка. И чем больше изучал английский, тем больше любил русский.
В институте я издавал стенгазету и даже печатался в местных и центральных изданиях. Понимал, что моя душа лежит к профессии журналиста. Ну а иностранные языки, конечно же, пригодились. Использовать английский приходится, например, в беседах с легионерами хоккейного «Торпедо». Их это подкупает, а я получаю больше информации. Кроме того, это позволяет быть более точным в материалах.
- Почему ваша семья довольно часто меняла место жительства?
- Мой отец Владимир Константинович был корреспондентом центральной газеты «Советский спорт» и под его «опекой» находилась не только Пермская область, но и еще полтора десятка регионов от Мурманска до Перми. В этот список входил и Архангельск. Отцу сказали, что, если он отработает какое-то время в «сложных условиях севера», то потом его переведут поближе к Москве. Так и получилось. В 1987 году мы перебрались в Горький – в то время хоть и закрытый город, но было стойкое ощущение, что скоро его откроют. За 34 года пребывания здесь, я считаю, что отец тогда сделал абсолютно правильный выбор. Да, я долго привыкал к другому региону и менталитету, но сейчас считаю Нижний своей второй родиной.
«Агдам», «Русский Танк» и «Железный Феликс»
- Расскажи о своих первых публикациях в прессе.
- Начну с небольшой предыстории. У отца в «Советском спорте» вышла критическая статья, посвященная жизнедеятельности школы Александра Марусича по настольному теннису. Помещение под нее выделили в Верхних Печерах, а там оказался склад бутылок: пивных и из-под портвейна. Материал в «Спорте» вышел под заголовком «А там – «Агдам». По итогам этой статьи были приняты меры: всё вычистили, вымыли, сделали небольшой ремонт, и школа туда смогла въехать. А я решил продолжить эту тему и сделал свою публикацию с названием «Как приструнили «Агдам». И вот 7 ноября 1989 года выходит газета «Ленинская смена» с моим материалом, только заголовок почему-то поменялся на «То был обман». Я позвонил Юрию Викторовичу Козонину, который был редактором спортивной полосы, и он сказал мне, что, мол, кто-то что-то перепутал. Материал вызвал резонанс в мире настольного тенниса. Всем он понравился, только… никто не понял заголовка. А история эта запомнилась мне на всю жизнь.
В феврале 1990 года я получил свое первое задание от «Советского спорта». Встреча была с Андреем Коваленко. Это был его первый матч за ЦСКА в Горьком. Спустя много лет я напомнил Андрею о нашей встрече, а он мне сказал: «Девяностый год? Да я тогда и не разговаривал!». Но это было, было! Я получил добро у Виктора Васильевича Тихонова. Проводил меня Сергей Кривокрасов, а жил Андрей в одном номере с Игорем Малыхиным. Правда, материал увидел свет только в каком-то из приложений к «Советскому спорту».
А в федеральном «Советском спорте» я дебютировал двумя материалами об игре Го. В нашей стране тогда был крупный международный турнир, и отец спросил, нет ли у меня желания прокатиться с мастерами этой игры на теплоходе от Москвы до Горького и обратно. Желание было. Я познакомился и с игрой, и с европейскими лидерами этой игры. Теплоход носил имя Феликса Дзержинского, и мой первый материал вышел под заголовком: «Железный Феликс стучит... костями». Тогда я познакомился с автором нескольких книг о шахматах Яковом Дамским, одну из которых он написал в соавторстве с Михаилом Талем. Дамский пригласил меня работать на радио «Маяк», и я сделал несколько репортажей в радиоэфире.
- Но ты ведь писал не только о спорте?
- Да, поэтому и не считаю себя в чистом виде спортивным журналистом. Работая в нижегородских газетах «Губерния» и «Город и горожане», вел полосы с нейтральными названиями «Ковчег», «Ракурс» и писал буквально обо всем, иногда затрагивая полярные области жизни. К примеру, у меня было интервью с директором кладбища и репортаж с кафедры судебно-медицинской экспертизы с экскурсией в… морг, чтобы закрепить впечатления (улыбается). А буквально через неделю вышла полоса, посвященная смеху, где я писал о любимом мной журнале «Сатирикон», выходившем в начале ХХ века. Было много интервью с артистами театра и кино, режиссерами, а вот политику и экономику я затрагивал в меньшей степени. Ну а спортивная журналистика была моей любимой темой.
Каждый мой сезон в «Локо» был не похож на другой
- Расскажи о своей работе в нижегородском «Локомотиве». Это был наверняка очень интересный этап в твоей жизни.
- До меня в «Локо» работал Владимир Смирнов. Он делал про команду репортажи в свою программу «Спорт-тайм». А в середине марта 1997 года Валерий Овчинников переговорил с моим отцом, который с уважением относился к Валерию Викторовичу как к энтузиасту. Разговор зашел и обо мне. Овчинников спросил, люблю ли я футбол. Отец ответил: «Любит и много о нем пишет». После этого главный тренер «Локомотива» встретился со мной. Разговор был недолгий, но емкий. У меня было желание оказаться в «Локо», ощутить жизнь клуба, что называется, изнутри. И в то же время было желание продолжать заниматься любимым делом. И с 1 апреля 1997 года я официально стал пресс-секретарем, а затем и пресс-атташе нижегородского «Локомотива».
- В чем заключалась твоя работа, ведь ни сайта у «Локо», ни соцсетей тогда не было?
- Я писал материалы о команде в различные издания (местные и центральные), «возил» Овчинникова на телевидение и на радио, сам давал различные комментарии и интервью и, надеюсь, помогал своим коллегам в работе с командой. Что касается программок, то их тогда делал в своем издательском центре главный редактор еженедельника «Футбол-Хоккей НН» Владислав Юрьевич Ерофеев. Интернет Валерия Викторовича тогда не интересовал. На выездные матчи я готов был ездить, но Овчинников как-то сказал мне: «Да ладно, нам здесь тебя хватает. В самолете так мало места. Мы-то не все туда влезаем».
- Валерий Овчинников – неординарный человек. А чем тебе он запомнился?
- Лично мне – своей способностью к перевоплощению. Вспоминается Кубок Интертото 1997 года. Все помнят, что у главного спонсора команды Омари Хасановича Шарадзе была цель, чтобы «Локомотив» играл в Еврокубках. Овчинников же говорил: «Кубок Интертото мне нужен в первую очередь для того, чтобы сделать современную трибуну». И действительно, не было бы еврокубков, не было бы Северной трибуны на стадионе. Там сделали раздевалки, приличный по тем временам пресс-центр, наконец, «соорудили» нормальный газон на «Локо». Валерий Викторович был этим очень горд.
Итак, Кубок Интертото. Домашний матч с турецким «Антальяспором» судила бригада шотландских арбитров во главе с Кенни Кларком. До матча для них была организована экскурсионная программа, а я был с судьями в качестве переводчика. Они общались со мной на хорошем английском, но как только хотели сказать друг другу что-то приватное, переходили на шотландский диалект, и тогда я понимал примерно каждое седьмое слово (улыбается). А после матча арбитров угощали в ресторане «Виталич». На банкете Овчинников был одет с иголочки, вежлив, деликатен, аккуратен, спокоен, добр, внимателен. Вот такое перевоплощение.
А по окончании сезона 1997 года Валерий Викторович захотел устроить для ребят концерт. Он сказал мне, что был бы рад пригласить Александра Розенбаума или Александра Панкратова-Черного. А я был дружен с бардом Михаилом Кочетковым, мне было близко его творчество. И в шутку я сказал Овчинникову: «Хотите такого же, как Розенбаум, только лучше?» Валерий Викторович заинтересовался. А у меня совершенно случайно в кармане оказалась кассета с песнями Кочеткова. Я ее даю Овчинникову, тот отъезжает от стадиона и через пять минут звонит мне из джипа: «Приглашай!» Потом пояснил: «Услышал голос, слова и сразу понял: «Оно самое!»
Михаил приехал с Андреем Анпиловым (так мы договорились). Две гитары. Андрей играл, а Кочетков пел. После концерта Овчинников решил пообщаться с бардами. Стал рассказывать им истории из своей «театральной жизни». Одна из них была о том, как жена его «вытащила» в оперный театр, а он там… уснул. Сначала спал тихо, потом громко, потом проснулся и долго не мог понять, где находится. Причем рассказывал Валерий Викторович с такой душой, так весело, что Кочетков с Анпиловым сказали ему: «Вам надо выступать на сцене как артисту разговорного жанра!» Вот такая история.
- Помню, на пресс-конференциях «Локо» ты просил журналистов задавать больше вопросов по игре. Это была установка Овчинникова?
- Иногда он говорил мне нечто подобное. Мол, могу увлечься. Но при желании Овчинников сам мог вести пресс-конференции с его-то актерским даром (улыбается). Все помнят, сколько он перлов выдавал на гора на «прессухах». К примеру, «мы не можем быть, как Павка Корчагин, с грязным полотенцем на шее». Много раз он повторял эту фразу. Или вот еще: «Иногда на нашу базу попадают журналисты и бродят там, как пьяные лошади». Вполне возможно, что Валерий Викторович увидел на базе пьяного журналиста, но где он видел пьяную лошадь (смеется)?
- Все Овчинникова называли Борман. Почему?
- Я опросил многих людей в клубе, и кое-кто мне рассказал, что это прозвище придумал Юрий Козонин. Но Юрий Викторович, с которым мы всегда были в хороших отношениях, с ходу отрекся от этого. Мое «расследование» продолжилось, и тогда я выяснил, что прозвище родилось из реплики Арсена Найденова, адресованной Валерию Овчинникову: «Борман, где золото партии?»
26 ноября 1997 года я был на 50-летнем юбилее Валерия Овчинникова. Накануне зашел в дом книги и хотел подарить Овчинникову издание с названием «Загадка Мартина Бормана», но подумал, вдруг обидится, о чем сожалею. После этого жена Валерия Викторовича и сотрудники клуба уверяли меня, что это была хорошая идея, и ему бы точно понравилось. Не зря же Овчинников говорил: «Борманом меня называют только друзья».
- И все же Овчинников прослыл тренером-хозяйственником. Тренировочный процесс ведь был на Николае Ивановиче Козине?
- Да, на Козине. Но когда Овчинников появлялся на тренировке, то сразу же резко увеличивалась скорость передвижения футболистов по полю (улыбается).
- В «Локомотиве» ты был до печального сезона 2001 года?
- Да, и каждый мой сезон в «Локо» был не похож на другой. 1997-й – вылет в первую лигу и… еврокубок. 1998-й – возвращение в элиту российского футбола, которое произошло лишь по итогам заключительного тура. Помню, по возвращении из Нижнекамска, где наша команда одержала победу со счетом 4:2, Александр Липко искренне произнес: «Алексей, для меня это самый счастливый момент в жизни!». 1999-й – очень интересный сезон в высшей лиге, когда в «Локомотиве» раскрылся Арсен Аваков, лучшим ассистентом красно-черных стал Анзор Дзамихов. В команду тогда пришел один из самых умных полузащитников тех лет Владимир Татарчук. Добрую память оставили о себе Сергей Тимофеев, Дмитрий Вязьмикин, Мухсин Мухамадиев, Владимир Казаков, Борис Матвеев, Валерий Шанталосов, Андрей Сацункевич. Ну а потом я стал свидетелем процесса умирания «Локомотива», который начался с уходом с поста начальника ГЖД Омари Шарадзе. Пришедшие ему на смену руководители были далеки от футбола. Иногда денег не было даже на то, чтобы команда поехала на выезд… Последний сезон 2001 года вообще был, как в лихорадке. Синау сменил Овчинникова на посту главного тренера, а генеральным директором клуба стал Юра Силантьев. Но это была уже агония. «Локомотив» летел под откос. Вот такая получилась история славного нижегородского клуба с невеселым концом.
Сменил амплуа Сергею Тимофееву
- 2001 год получился для тебя очень тяжелым. Умер твой отец… После его смерти ты стал собкором «Советского спорта»?
- У отца была ишемическая болезнь сердца, и в мае 2001 года его не стало. Мне пришлось писать некролог в газету, где Владимир Константинович проработал много лет. После смерти отца я, действительно, стал собкором «Советского спорта» в Нижнем Новгороде, а в сентябре отправился на стажировку в Москву. Туда же приехал мой коллега Рустем Кулеев из Казани. В Москве планировали создать региональные редакции «Советского спорта». Мы с Рустемом полагали, что начнут именно с Нижнего и Казани. Но они стали появляться в других, как нам сказали, более проблемных регионах. А до Нижнего Новгорода дело дошло только в начале августа 2002 года. Региональные выпуски, бывало, выходили целой вкладкой (как, например, в Санкт-Петербурге), но чаще занимали 15-ю или 16-ю полосы. Я возглавил региональную редакцию «Советского спорта». Чаще делал материалы сам, но иногда привлекал авторов из Нижнего Новгорода.
- А какой был твой лучший материал?
- Сложно выделить какой-то один. Мне везло с собеседниками. Если говорить о мире спорта, то интересная история произошла в период моей работы в «Локомотиве». Она о том, как Сергей Тимофеев сменил амплуа в нижегородской команде. Мне почему-то кажется, что именно я приложил к этому руку. Материал вышел в «Советском спорте» под заголовком «На меня понавешали всех собак». Сергей рассказывал о своей карьере и упомянул эпизод, когда, выступая за «Аланию», он получил красную карточку и дисквалификацию на несколько матчей. Сергей считал это наказание слишком суровым, хотя не снимал с себя вины и ответственности. Много мы говорили и о «Локомотиве». Я считал Тимофеева универсальным игроком и задал вопрос, на какой позиции ему больше нравится играть. Он ответил: «Мне больше нравится там, где мяч, поближе к центру поля». Он любил отбирать мяч у соперника, начинать атаки своей команды. Овчинников, по всей видимости, читал «Советский спорт», и через 3-4 дня после публикации Тимофеев появился на поле в опорной зоне. И Сергей проявил себя на этой позиции с лучшей стороны: был он цепок, техничен, легконог, неуступчив в борьбе – как будто всю жизнь играл опорника. Лично я думаю, что Сергей Тимофеев был одним из лучших игроков в истории нижегородского «Локомотива».
Овчинников всегда говорил, что он больше любил английский футбол, но игра команды менялась в лучшую сторону, прежде всего, за счет таких людей, как Тимофеев. Мне было приятно, что после нашего интервью Сергей стал играть на любимой позиции, хотя, может быть, это и совпадение.
Запомнилось мне еще интервью с Владимиром Татарчуком. Мне говорили, что он очень неразговорчивый и не слишком интересный собеседник. Пришел Владимир ко мне, вроде «бука букой», но через пять минут разговорился, заулыбался. Мы общались часа полтора, и в итоге получился интересный материал.
- Расскажи о своем сотрудничестве с ХК «Торпедо».
- Я делал для хоккейного клуба интервью в предматчевые журналы и на сайт, общался с игроками после матчей. Особенно мне понравилась работа с ветеранами горьковского хоккея - торпедовцы заказывали их в 2016-2017 годах (к юбилею клуба). Были сделаны подробные, интересные для меня беседы о карьере спортсменов: с Михаилом Варнаковым-старшим, Александром Скворцовым, Алексеем Мишиным, Юрием Федоровым, Александром Федотовым, Сергеем Фадеевым, Валерием Шапошниковым, Валерием Кормаковым, Александром Орловым (двое последних - из серебряного состава «Торпедо» 1961 года, и интервью были сделаны незадолго до их смерти).
- Работа на чемпионате мира по футболу 2018 года тоже наверняка запомнилась?
- Ну, конечно же! В ходе мундиаля я сделал для Москвы около пятидесяти материалов. Эмоциональными были комментарии Суареса, Модрича... На неплохом русском языке давал интервью Чорлука. Поговорили мы с главой хорватского футбола Шукером. Творческой удачей считаю свою беседу с английским комментатором Мартином Тайлером. Для меня он уникален с точки зрения интонационного обыгрывания футбола. Интонацией он выделяет даже… полет мяча. Это настоящий артист голоса, мастер своего дела. Игроки английской сборной уважительно с ним раскланивались. И, скажу честно, для меня после матча Англия – Панама он был даже интереснее футболистов.
- Пандемия внесла свои коррективы в работу?
- Да. Пресс-конференции ушли в онлайн-режим. Я всегда был активным участником «прессух» после домашних матчей хоккейного «Торпедо», а теперь благодаря новым реалиям жизни участвую во многих гостевых. Но, конечно же, отсутствие живого общения обедняет нашу профессию, и любимый нами спорт представляется более скучным и менее интересным. Так что минусов, безусловно, больше, чем плюсов. Клубы несут огромные финансовые потери, да и футбол без зрителей – это просто жуть какая-то. Неслучайно, самые живые и зрелищные матчи нынешнего чемпионата Европы проходили в Венгрии, где была стопроцентная посещаемость.
- Пятьдесят лет – это, безусловно, веха в жизни. Поделись своими ощущениями.
- С годами я приобрел опыт, можно сказать, заматерел. «Отточил» стиль и в то же время, надеюсь, не утерял остроту пера. Живость взгляда, ума, интерес к профессии – все это присутствует. Не перехвалил ли я себя? Ну а чувствовать себя хотелось бы на 24 года, ведь «24» – это мое любимое число. Двадцать четвертого – день рождения моей мамы (ей скоро исполнится 78 лет). 24-й номер был у моего любимого хоккеиста – Сергея Макарова...
Стараюсь поддерживать спортивную форму. К сожалению, в последнее время стал по ряду причин реже играть в футбол. Но я постараюсь исправиться в этом вопросе. А вообще, футбол – моя любимая игра. Хотя с детства люблю и другие игровые виды спорта. Всегда получал твердейшую «пятерку» по физкультуре, выигрывая, например, почти все беговые дистанции. На уровне перворазрядника играю в шахматы. Бывало, побеждал и кандидатов в мастера спорта.
- Ты же еще и стихи пишешь?
- Да, пишу - в основном для себя, хотя было у меня несколько творческих вечеров в разных аудиториях. Считаю, что делаю это хорошо. Например, после кубковой победы «Нижнего Новгорода» над «Краснодаром» написал несколько эпиграмм. Одну из них даже запомнил. Решил увековечить победный гол Александра Ставпеца:
Нет серьезнее лица,
Чем у Саши Ставпеца.
Испугал он, но не сильно
Краснодарского Да Сильву,
«Обокрал» того прилюдно...
Гол – он сын ошибок трудных.
- Что бы ты пожелал молодым журналистам?
- Нельзя, несмотря ни на что, разочаровываться в любимом деле, ведь наша профессия – самая интересная! Мой отец был примером для меня, и как-то он сказал: «Когда ты беседуешь с кем-то, чтобы получился хороший материал, ты должен в первую очередь удивиться. Если тебя что-то захватит, увлечет и удивит, тогда все будет отлично, ведь ты отнесешься к этому с душой и интересом». Вот эти слова я и хочу адресовать молодым журналистам.
А в заключение нашей беседы хочу пожелать, чтобы наши близкие люди были здоровы. Они помогают нам оставаться самими собой. Это особенно удается прочувствовать сейчас, в самом начале шестого десятка.
Беседовал Сергей КОЗУНОВ
Алексей Хитрюк на протяжении пяти лет (1997-2001) работал пресс-атташе в нижегородском «Локомотиве» под руководством легендарного Валерия Овчинникова, был собкором «Советского спорта» в Нижнем, трудился на благо газет «Губерния», «Город и горожане», сотрудничал и продолжает сотрудничать с хоккейным «Торпедо» и еженедельником «Футбол-Хоккей НН», а сегодня материалы Алексея Владимировича можно увидеть на сайтах Sportbox и Матч ТВ.
Предлагаем вашему вниманию большое юбилейное интервью с Алексеем ХИТРЮКОМ.
Нижний Новгород стал второй родиной
- Алексей, ты уже давно живешь и работаешь в Нижнем. А откуда ты родом?
- Я родился в городе Перми, где прожил первые 12 лет своей жизни. С детства вникал в профессию отца (Владимир Константинович Хитрюк был известным в нашей стране спортивным журналистом – авт.). Он лет с 6-7 стал брать меня на различные соревнования: от спидвея до футбольных матчей пермской «Звезды». Так что я любил, ценил спорт и начал понимать нюансы профессии журналиста в довольно юном возрасте.
- Насколько я помню, ты закончил английскую спецшколу и иняз?
- До пятого класса я учился в обычной школе. Потом мы переехали в Архангельск, где прожили три с половиной года. Там я учился в английской спецшколе. А когда отцу предложили в 1987 году выбор между Киевом и Горьким, на семейном совете мы решили выбрать город на Волге. Я тогда учился в девятом классе, а спецшкола №13 (как удачно!) оказалась ближайшей от нашего дома. Ее и окончил. По своему складу ума я, скорее, гуманитарий. Факультета журналистики в Горьком тогда не было, и я выбрал иняз. Правда, изначально считал, что вряд ли буду переводчиком или учителем иностранного языка. И чем больше изучал английский, тем больше любил русский.
В институте я издавал стенгазету и даже печатался в местных и центральных изданиях. Понимал, что моя душа лежит к профессии журналиста. Ну а иностранные языки, конечно же, пригодились. Использовать английский приходится, например, в беседах с легионерами хоккейного «Торпедо». Их это подкупает, а я получаю больше информации. Кроме того, это позволяет быть более точным в материалах.
- Почему ваша семья довольно часто меняла место жительства?
- Мой отец Владимир Константинович был корреспондентом центральной газеты «Советский спорт» и под его «опекой» находилась не только Пермская область, но и еще полтора десятка регионов от Мурманска до Перми. В этот список входил и Архангельск. Отцу сказали, что, если он отработает какое-то время в «сложных условиях севера», то потом его переведут поближе к Москве. Так и получилось. В 1987 году мы перебрались в Горький – в то время хоть и закрытый город, но было стойкое ощущение, что скоро его откроют. За 34 года пребывания здесь, я считаю, что отец тогда сделал абсолютно правильный выбор. Да, я долго привыкал к другому региону и менталитету, но сейчас считаю Нижний своей второй родиной.
«Агдам», «Русский Танк» и «Железный Феликс»
- Расскажи о своих первых публикациях в прессе.
- Начну с небольшой предыстории. У отца в «Советском спорте» вышла критическая статья, посвященная жизнедеятельности школы Александра Марусича по настольному теннису. Помещение под нее выделили в Верхних Печерах, а там оказался склад бутылок: пивных и из-под портвейна. Материал в «Спорте» вышел под заголовком «А там – «Агдам». По итогам этой статьи были приняты меры: всё вычистили, вымыли, сделали небольшой ремонт, и школа туда смогла въехать. А я решил продолжить эту тему и сделал свою публикацию с названием «Как приструнили «Агдам». И вот 7 ноября 1989 года выходит газета «Ленинская смена» с моим материалом, только заголовок почему-то поменялся на «То был обман». Я позвонил Юрию Викторовичу Козонину, который был редактором спортивной полосы, и он сказал мне, что, мол, кто-то что-то перепутал. Материал вызвал резонанс в мире настольного тенниса. Всем он понравился, только… никто не понял заголовка. А история эта запомнилась мне на всю жизнь.
В феврале 1990 года я получил свое первое задание от «Советского спорта». Встреча была с Андреем Коваленко. Это был его первый матч за ЦСКА в Горьком. Спустя много лет я напомнил Андрею о нашей встрече, а он мне сказал: «Девяностый год? Да я тогда и не разговаривал!». Но это было, было! Я получил добро у Виктора Васильевича Тихонова. Проводил меня Сергей Кривокрасов, а жил Андрей в одном номере с Игорем Малыхиным. Правда, материал увидел свет только в каком-то из приложений к «Советскому спорту».
А в федеральном «Советском спорте» я дебютировал двумя материалами об игре Го. В нашей стране тогда был крупный международный турнир, и отец спросил, нет ли у меня желания прокатиться с мастерами этой игры на теплоходе от Москвы до Горького и обратно. Желание было. Я познакомился и с игрой, и с европейскими лидерами этой игры. Теплоход носил имя Феликса Дзержинского, и мой первый материал вышел под заголовком: «Железный Феликс стучит... костями». Тогда я познакомился с автором нескольких книг о шахматах Яковом Дамским, одну из которых он написал в соавторстве с Михаилом Талем. Дамский пригласил меня работать на радио «Маяк», и я сделал несколько репортажей в радиоэфире.
- Но ты ведь писал не только о спорте?
- Да, поэтому и не считаю себя в чистом виде спортивным журналистом. Работая в нижегородских газетах «Губерния» и «Город и горожане», вел полосы с нейтральными названиями «Ковчег», «Ракурс» и писал буквально обо всем, иногда затрагивая полярные области жизни. К примеру, у меня было интервью с директором кладбища и репортаж с кафедры судебно-медицинской экспертизы с экскурсией в… морг, чтобы закрепить впечатления (улыбается). А буквально через неделю вышла полоса, посвященная смеху, где я писал о любимом мной журнале «Сатирикон», выходившем в начале ХХ века. Было много интервью с артистами театра и кино, режиссерами, а вот политику и экономику я затрагивал в меньшей степени. Ну а спортивная журналистика была моей любимой темой.
Каждый мой сезон в «Локо» был не похож на другой
- Расскажи о своей работе в нижегородском «Локомотиве». Это был наверняка очень интересный этап в твоей жизни.
- До меня в «Локо» работал Владимир Смирнов. Он делал про команду репортажи в свою программу «Спорт-тайм». А в середине марта 1997 года Валерий Овчинников переговорил с моим отцом, который с уважением относился к Валерию Викторовичу как к энтузиасту. Разговор зашел и обо мне. Овчинников спросил, люблю ли я футбол. Отец ответил: «Любит и много о нем пишет». После этого главный тренер «Локомотива» встретился со мной. Разговор был недолгий, но емкий. У меня было желание оказаться в «Локо», ощутить жизнь клуба, что называется, изнутри. И в то же время было желание продолжать заниматься любимым делом. И с 1 апреля 1997 года я официально стал пресс-секретарем, а затем и пресс-атташе нижегородского «Локомотива».
- В чем заключалась твоя работа, ведь ни сайта у «Локо», ни соцсетей тогда не было?
- Я писал материалы о команде в различные издания (местные и центральные), «возил» Овчинникова на телевидение и на радио, сам давал различные комментарии и интервью и, надеюсь, помогал своим коллегам в работе с командой. Что касается программок, то их тогда делал в своем издательском центре главный редактор еженедельника «Футбол-Хоккей НН» Владислав Юрьевич Ерофеев. Интернет Валерия Викторовича тогда не интересовал. На выездные матчи я готов был ездить, но Овчинников как-то сказал мне: «Да ладно, нам здесь тебя хватает. В самолете так мало места. Мы-то не все туда влезаем».
- Валерий Овчинников – неординарный человек. А чем тебе он запомнился?
- Лично мне – своей способностью к перевоплощению. Вспоминается Кубок Интертото 1997 года. Все помнят, что у главного спонсора команды Омари Хасановича Шарадзе была цель, чтобы «Локомотив» играл в Еврокубках. Овчинников же говорил: «Кубок Интертото мне нужен в первую очередь для того, чтобы сделать современную трибуну». И действительно, не было бы еврокубков, не было бы Северной трибуны на стадионе. Там сделали раздевалки, приличный по тем временам пресс-центр, наконец, «соорудили» нормальный газон на «Локо». Валерий Викторович был этим очень горд.
Итак, Кубок Интертото. Домашний матч с турецким «Антальяспором» судила бригада шотландских арбитров во главе с Кенни Кларком. До матча для них была организована экскурсионная программа, а я был с судьями в качестве переводчика. Они общались со мной на хорошем английском, но как только хотели сказать друг другу что-то приватное, переходили на шотландский диалект, и тогда я понимал примерно каждое седьмое слово (улыбается). А после матча арбитров угощали в ресторане «Виталич». На банкете Овчинников был одет с иголочки, вежлив, деликатен, аккуратен, спокоен, добр, внимателен. Вот такое перевоплощение.
А по окончании сезона 1997 года Валерий Викторович захотел устроить для ребят концерт. Он сказал мне, что был бы рад пригласить Александра Розенбаума или Александра Панкратова-Черного. А я был дружен с бардом Михаилом Кочетковым, мне было близко его творчество. И в шутку я сказал Овчинникову: «Хотите такого же, как Розенбаум, только лучше?» Валерий Викторович заинтересовался. А у меня совершенно случайно в кармане оказалась кассета с песнями Кочеткова. Я ее даю Овчинникову, тот отъезжает от стадиона и через пять минут звонит мне из джипа: «Приглашай!» Потом пояснил: «Услышал голос, слова и сразу понял: «Оно самое!»
Михаил приехал с Андреем Анпиловым (так мы договорились). Две гитары. Андрей играл, а Кочетков пел. После концерта Овчинников решил пообщаться с бардами. Стал рассказывать им истории из своей «театральной жизни». Одна из них была о том, как жена его «вытащила» в оперный театр, а он там… уснул. Сначала спал тихо, потом громко, потом проснулся и долго не мог понять, где находится. Причем рассказывал Валерий Викторович с такой душой, так весело, что Кочетков с Анпиловым сказали ему: «Вам надо выступать на сцене как артисту разговорного жанра!» Вот такая история.
- Помню, на пресс-конференциях «Локо» ты просил журналистов задавать больше вопросов по игре. Это была установка Овчинникова?
- Иногда он говорил мне нечто подобное. Мол, могу увлечься. Но при желании Овчинников сам мог вести пресс-конференции с его-то актерским даром (улыбается). Все помнят, сколько он перлов выдавал на гора на «прессухах». К примеру, «мы не можем быть, как Павка Корчагин, с грязным полотенцем на шее». Много раз он повторял эту фразу. Или вот еще: «Иногда на нашу базу попадают журналисты и бродят там, как пьяные лошади». Вполне возможно, что Валерий Викторович увидел на базе пьяного журналиста, но где он видел пьяную лошадь (смеется)?
- Все Овчинникова называли Борман. Почему?
- Я опросил многих людей в клубе, и кое-кто мне рассказал, что это прозвище придумал Юрий Козонин. Но Юрий Викторович, с которым мы всегда были в хороших отношениях, с ходу отрекся от этого. Мое «расследование» продолжилось, и тогда я выяснил, что прозвище родилось из реплики Арсена Найденова, адресованной Валерию Овчинникову: «Борман, где золото партии?»
26 ноября 1997 года я был на 50-летнем юбилее Валерия Овчинникова. Накануне зашел в дом книги и хотел подарить Овчинникову издание с названием «Загадка Мартина Бормана», но подумал, вдруг обидится, о чем сожалею. После этого жена Валерия Викторовича и сотрудники клуба уверяли меня, что это была хорошая идея, и ему бы точно понравилось. Не зря же Овчинников говорил: «Борманом меня называют только друзья».
- И все же Овчинников прослыл тренером-хозяйственником. Тренировочный процесс ведь был на Николае Ивановиче Козине?
- Да, на Козине. Но когда Овчинников появлялся на тренировке, то сразу же резко увеличивалась скорость передвижения футболистов по полю (улыбается).
- В «Локомотиве» ты был до печального сезона 2001 года?
- Да, и каждый мой сезон в «Локо» был не похож на другой. 1997-й – вылет в первую лигу и… еврокубок. 1998-й – возвращение в элиту российского футбола, которое произошло лишь по итогам заключительного тура. Помню, по возвращении из Нижнекамска, где наша команда одержала победу со счетом 4:2, Александр Липко искренне произнес: «Алексей, для меня это самый счастливый момент в жизни!». 1999-й – очень интересный сезон в высшей лиге, когда в «Локомотиве» раскрылся Арсен Аваков, лучшим ассистентом красно-черных стал Анзор Дзамихов. В команду тогда пришел один из самых умных полузащитников тех лет Владимир Татарчук. Добрую память оставили о себе Сергей Тимофеев, Дмитрий Вязьмикин, Мухсин Мухамадиев, Владимир Казаков, Борис Матвеев, Валерий Шанталосов, Андрей Сацункевич. Ну а потом я стал свидетелем процесса умирания «Локомотива», который начался с уходом с поста начальника ГЖД Омари Шарадзе. Пришедшие ему на смену руководители были далеки от футбола. Иногда денег не было даже на то, чтобы команда поехала на выезд… Последний сезон 2001 года вообще был, как в лихорадке. Синау сменил Овчинникова на посту главного тренера, а генеральным директором клуба стал Юра Силантьев. Но это была уже агония. «Локомотив» летел под откос. Вот такая получилась история славного нижегородского клуба с невеселым концом.
Сменил амплуа Сергею Тимофееву
- 2001 год получился для тебя очень тяжелым. Умер твой отец… После его смерти ты стал собкором «Советского спорта»?
- У отца была ишемическая болезнь сердца, и в мае 2001 года его не стало. Мне пришлось писать некролог в газету, где Владимир Константинович проработал много лет. После смерти отца я, действительно, стал собкором «Советского спорта» в Нижнем Новгороде, а в сентябре отправился на стажировку в Москву. Туда же приехал мой коллега Рустем Кулеев из Казани. В Москве планировали создать региональные редакции «Советского спорта». Мы с Рустемом полагали, что начнут именно с Нижнего и Казани. Но они стали появляться в других, как нам сказали, более проблемных регионах. А до Нижнего Новгорода дело дошло только в начале августа 2002 года. Региональные выпуски, бывало, выходили целой вкладкой (как, например, в Санкт-Петербурге), но чаще занимали 15-ю или 16-ю полосы. Я возглавил региональную редакцию «Советского спорта». Чаще делал материалы сам, но иногда привлекал авторов из Нижнего Новгорода.
- А какой был твой лучший материал?
- Сложно выделить какой-то один. Мне везло с собеседниками. Если говорить о мире спорта, то интересная история произошла в период моей работы в «Локомотиве». Она о том, как Сергей Тимофеев сменил амплуа в нижегородской команде. Мне почему-то кажется, что именно я приложил к этому руку. Материал вышел в «Советском спорте» под заголовком «На меня понавешали всех собак». Сергей рассказывал о своей карьере и упомянул эпизод, когда, выступая за «Аланию», он получил красную карточку и дисквалификацию на несколько матчей. Сергей считал это наказание слишком суровым, хотя не снимал с себя вины и ответственности. Много мы говорили и о «Локомотиве». Я считал Тимофеева универсальным игроком и задал вопрос, на какой позиции ему больше нравится играть. Он ответил: «Мне больше нравится там, где мяч, поближе к центру поля». Он любил отбирать мяч у соперника, начинать атаки своей команды. Овчинников, по всей видимости, читал «Советский спорт», и через 3-4 дня после публикации Тимофеев появился на поле в опорной зоне. И Сергей проявил себя на этой позиции с лучшей стороны: был он цепок, техничен, легконог, неуступчив в борьбе – как будто всю жизнь играл опорника. Лично я думаю, что Сергей Тимофеев был одним из лучших игроков в истории нижегородского «Локомотива».
Овчинников всегда говорил, что он больше любил английский футбол, но игра команды менялась в лучшую сторону, прежде всего, за счет таких людей, как Тимофеев. Мне было приятно, что после нашего интервью Сергей стал играть на любимой позиции, хотя, может быть, это и совпадение.
Запомнилось мне еще интервью с Владимиром Татарчуком. Мне говорили, что он очень неразговорчивый и не слишком интересный собеседник. Пришел Владимир ко мне, вроде «бука букой», но через пять минут разговорился, заулыбался. Мы общались часа полтора, и в итоге получился интересный материал.
- Расскажи о своем сотрудничестве с ХК «Торпедо».
- Я делал для хоккейного клуба интервью в предматчевые журналы и на сайт, общался с игроками после матчей. Особенно мне понравилась работа с ветеранами горьковского хоккея - торпедовцы заказывали их в 2016-2017 годах (к юбилею клуба). Были сделаны подробные, интересные для меня беседы о карьере спортсменов: с Михаилом Варнаковым-старшим, Александром Скворцовым, Алексеем Мишиным, Юрием Федоровым, Александром Федотовым, Сергеем Фадеевым, Валерием Шапошниковым, Валерием Кормаковым, Александром Орловым (двое последних - из серебряного состава «Торпедо» 1961 года, и интервью были сделаны незадолго до их смерти).
- Работа на чемпионате мира по футболу 2018 года тоже наверняка запомнилась?
- Ну, конечно же! В ходе мундиаля я сделал для Москвы около пятидесяти материалов. Эмоциональными были комментарии Суареса, Модрича... На неплохом русском языке давал интервью Чорлука. Поговорили мы с главой хорватского футбола Шукером. Творческой удачей считаю свою беседу с английским комментатором Мартином Тайлером. Для меня он уникален с точки зрения интонационного обыгрывания футбола. Интонацией он выделяет даже… полет мяча. Это настоящий артист голоса, мастер своего дела. Игроки английской сборной уважительно с ним раскланивались. И, скажу честно, для меня после матча Англия – Панама он был даже интереснее футболистов.
- Пандемия внесла свои коррективы в работу?
- Да. Пресс-конференции ушли в онлайн-режим. Я всегда был активным участником «прессух» после домашних матчей хоккейного «Торпедо», а теперь благодаря новым реалиям жизни участвую во многих гостевых. Но, конечно же, отсутствие живого общения обедняет нашу профессию, и любимый нами спорт представляется более скучным и менее интересным. Так что минусов, безусловно, больше, чем плюсов. Клубы несут огромные финансовые потери, да и футбол без зрителей – это просто жуть какая-то. Неслучайно, самые живые и зрелищные матчи нынешнего чемпионата Европы проходили в Венгрии, где была стопроцентная посещаемость.
- Пятьдесят лет – это, безусловно, веха в жизни. Поделись своими ощущениями.
- С годами я приобрел опыт, можно сказать, заматерел. «Отточил» стиль и в то же время, надеюсь, не утерял остроту пера. Живость взгляда, ума, интерес к профессии – все это присутствует. Не перехвалил ли я себя? Ну а чувствовать себя хотелось бы на 24 года, ведь «24» – это мое любимое число. Двадцать четвертого – день рождения моей мамы (ей скоро исполнится 78 лет). 24-й номер был у моего любимого хоккеиста – Сергея Макарова...
Стараюсь поддерживать спортивную форму. К сожалению, в последнее время стал по ряду причин реже играть в футбол. Но я постараюсь исправиться в этом вопросе. А вообще, футбол – моя любимая игра. Хотя с детства люблю и другие игровые виды спорта. Всегда получал твердейшую «пятерку» по физкультуре, выигрывая, например, почти все беговые дистанции. На уровне перворазрядника играю в шахматы. Бывало, побеждал и кандидатов в мастера спорта.
- Ты же еще и стихи пишешь?
- Да, пишу - в основном для себя, хотя было у меня несколько творческих вечеров в разных аудиториях. Считаю, что делаю это хорошо. Например, после кубковой победы «Нижнего Новгорода» над «Краснодаром» написал несколько эпиграмм. Одну из них даже запомнил. Решил увековечить победный гол Александра Ставпеца:
Нет серьезнее лица,
Чем у Саши Ставпеца.
Испугал он, но не сильно
Краснодарского Да Сильву,
«Обокрал» того прилюдно...
Гол – он сын ошибок трудных.
- Что бы ты пожелал молодым журналистам?
- Нельзя, несмотря ни на что, разочаровываться в любимом деле, ведь наша профессия – самая интересная! Мой отец был примером для меня, и как-то он сказал: «Когда ты беседуешь с кем-то, чтобы получился хороший материал, ты должен в первую очередь удивиться. Если тебя что-то захватит, увлечет и удивит, тогда все будет отлично, ведь ты отнесешься к этому с душой и интересом». Вот эти слова я и хочу адресовать молодым журналистам.
А в заключение нашей беседы хочу пожелать, чтобы наши близкие люди были здоровы. Они помогают нам оставаться самими собой. Это особенно удается прочувствовать сейчас, в самом начале шестого десятка.
Беседовал Сергей КОЗУНОВ
популярные новости
все новости